Речевая системность функционального стиля

– это взаимосвязь разноуровневых языковых и текстовых единиц в конкретной речевой разновидности, основанная на выполнении единой коммуникативной цели и общей функции, обусловленная экстралингвистической базой этой разновидности, прежде всего назначением в обществе соответствующей формы общественного сознания (науки, искусства, права и т.д.). Это взаимосвязь и системность языковых единиц именно на текстовой плоскости (в самой организации речи), реализующая конструктивный принцип (см.) данного функц. стиля. Своя особая Р. с. свойственна как каждому Ф. стилю (т.е. и данному типу текстов), так и отдельному тексту. Принцип Р. с., или стилистико-речевой организации, существенно отличается от принципа организации уровневой системы языка, так как последний (по Соссюру) заключается в значимости, ценности (valeur) каждой единицы языка как члена системы (в смысле имманентной сущности) в противопоставлении с другими единицами. Речевая же системность стиля обусловлена экстралингвистической стилеобразующей основой функц. стиля – реализацией в речи назначения в социуме соответствующей формы сознания и вида деятельности, задач общения и т.д.

Своеобразный стиль той или иной социально значимой разновидности речи (представленной тем или иным конкретным текстом-произведением или целым корпусом последних) создается не набором средств одной стилистической окраски – подобных в языке не так много, но функционально и семантически специализированными средствами, исторически (в процессе развития данного функц. стиля) приспособленными для реализации общения в данной сфере. В итоге создается специфическая речевая (текстовая) организация, особый композиционный тип речи с определенным функц.-стилевым своеобразием. Так, напр., поскольку для науч. речи характерны обобщенно-отвлеченность (абстрагизация) и подчеркнутая логичность и терминированность как ее сущностные стилевые черты (в силу обусловленности речи абстрактно-понятийным и строго логическим типом мышления), то в ней активизируются языковые единицы (всех уровней языковой системы) с абстрактным и обобщенным значением, а также и акцентированно выраженные в тексте логичность и точность изложения. Это касается не только лексики, но и морфологии и синтаксиса. В науч. текстах активизируется не только абстрактная лексика и слова с общим значением (термины и не термины), но и грамматические формы и конструкции с наиболее общим (не конкретным) значением. Напр., высокочастотны глаголы наст. времени во вневременно́м (абстрактном) значении (Земля вращается вокруг Солнца; вода замерзает при 0°) (в отличие, напр., от более конкретных по значению форм настоящего момента речи (актуального) (иду домой) или наст. исторического (пришел и вижу), более свойственных разг. и худож. речи); широкоупотребительны существительные в форме ед. числа в обобщенном значении (как названия не отдельных, считаемых предметов – дуб, береза, ель, но как обозначение породы: дуб – порода светлолюбивая) и т.д.; высока частотность использования страдательных, обобщенно-личных, неопределенно-личных и безличных конструкций. Все эти единицы, широко используемые в науч. текстах, выступают в одной функции – выражение конструктивного принципа данного функц. стиля – и на этой основе взаимосвязаны на текстовой плоскости, придавая последней особую функц.-стилевую общетекстовую окраску (см.) как специфическую черту данного функц. стиля. Оф.-дел. речи, направленной на регулирование отношений между гражданином и обществом, между социальными институтами власти и предписывающей выполнение определенных правовых норм, свойственны императивность и долженствующе-предписующий характер как ее общая стилевая черта. Это достигается широким употреблением здесь не только слов со значением долженствования, необходимости (нужно, необходимо, следует, обязан и т.д.), но и форм с аналогичным значением (напр., временны́х форм глагола со значением настоящего долженствования: пароходство выплачивает пеню, в смысле – должно выплачивать) и соответствующих конструкций (напр., инфинитивных: инфинитив глагола со словами должен, обязан, имеет право и т.д.).

Подобная системность принципиально отлична от понятия "система (строй) языка", так как она образуется на коммуникативно-функциональной экстралингвистической основе каждого функц. стиля. Ее в общих чертах можно назвать по ведущему стилевому признаку того или иного функц. стиля.: научный как обобщенно-отвлеченный и подчеркнуто логичный; публиц. как информативно-воздействующий; худож. как выразительно-изобразительный; оф.-дел. как предписующе-долженствующий.

При этом та или иная общеязыковая единица (лексема, форма, конструкция) при использовании ее в том или ином функц. стиле как бы семантически расщепляется и определенной своей стороной участвует в выражении и создании речевой системности соответствующего стиля (напр., форма наст. времени глагола в науч. речи преимущественно выступает во вневременно́м, абстрактном значении; в оф.-дел. – в значении долженствования; в разг. – момента речи (наст. актуального) или в значении будущего; в худож. – в значении наст. исторического, хотя здесь более активизируются формы прош. времени, так как идет повествование; в публиц. формируется особое значение (употребление) этой формы – наст. репортажное).

Созданию общей стилевой характеристики и специфики речевой системности того или иного функц. стиля способствуют в каждом из них свои закономерности функционирования языковых единиц в функц. стилях – см., в том числе носящие вероятностно-статистический характер.

В аспекте собственно текстового уровня Р. с. ф. с. (подстиля и т.д.) выражается не только указанными взаимосвязями дотекстовых языковых единиц, но и в таких особенностях организации речи (обусловленных все той же экстралингвистической основой функц. стиля.), как специфичная архитектоника и композиция текста, соотношение разных функц.-смысловых типов речи в тексте данного Ф. стиля, своеобразие и своя динамика речевых жанров и форм речи, реализация и взаимодействие определенных текстовых категорий. Все это взаимосвязано в целях выполнения единого коммуникативного задания и функции в качестве реализации экстралингвистической основы соответствующего функц. стиля. Так, в науч. речи активизируется рассуждение (см.) с элементами описания (как выражение понятийно-логической формы мышления); композиция (см.) развивается путем реализации фаз познавательной деятельности ученого (от проблемной ситуации к идее/гипотезе, ее доказательству и, наконец, выводам). При этом большую роль в науч. текстах играет категория гипотетичности (см.), вообще своеобразный набор и связь текстовых категорий. Текстовые категории (см.) являются функц.-стилистически ориентированными при их реализации в текстах различных функц. стилей (Матвеева, 1990). Т.о., все единицы текста (языковые и текстовые) взаимосвязаны общей функцией.

Введение в науч. оборот понятия "Р. с. ф. с." позволило выйти на новый уровень изучения функц. стилей и оказалось (напр., по мнению В.В. Одинцова, 1980, с. 16–17) весьма перспективным. Вместо описания совокупности языковых средств какого-либо функц. стиля, которые обычно повторялись в описаниях стилей, не выявляя действительной их специфики, появился инструмент определения последней, так как речевая системность неповторима (и не может заимствоваться из стиля в стиль). Кстати, это критерий для сопоставления и разграничения функц. стилей.

Предпосылками для формирования понятия Р.с. (как оно представлено выше) послужили высказывания В.В. Виноградова о худож. тексте как "целостной организации речи" (1930) и И.Р. Гальперина о функц. стилях как "замкнутых системах… использования языковых средств" (1954), а также о вероятностной структуре речи (Андреев, Зиндер 1963, см. Стилостатистический метод анализа текста). Позже Б.А. Серебренников отмечает, что речь не может быть несистемной (1983). Особое место занимают работы Е.В. Сидорова о смысловой системности речи (текста), рассматриваемой в аспекте психолингвистики.

Лит.: Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. – М., 1963; Кожина М.Н. К проблеме речевой системности и функц.-стилистических норм в связи с описанием и изучением рус. языка // Межд. конф. преподавателей рус. яз. и лит. – М., 1969; Ее же: О речевой системности науч. стиля ср. с некоторыми другими. – Пермь, 1972; Ее же: Стилистика русского языка. – М., 1993; Лариохина Н.М. Вопросы синтаксиса научного. стиля речи. – М., 1979; Одинцов В.В., Стилистика текста. – М., 1980; Разг. речь в системе функц. стилей совр. рус. лит. языка / Ред. О.Б. Сиротининой. – Саратов, Лексика, 1983, Грамматика, 1992; Сидоров Е.В. Проблемы речевой системности. – М., 1987; Матвеева Т.В. Функц. стили в аспекте текстовых категорий. – Свердловск, 1990; Салимовский В.А. Семантический аспект употребления слова в функц. стилях речи. – Пермь, 1991; Его же: Смысловая структура науч. текста в отношении к дотекстовым единицам // Очерки истории науч. стиля. Т. II. Ч. 1. – Пермь, 1996; Его же: Речевые жанры науч. эмпирического текста // Текст: стереотип и творчество. – Пермь, 1998; Рябцева Н.К. Мысль как действие, или риторика рассуждения // Логический анализ языка. Модели действия. – М., 1992; Баженова Е.А. Специфика смысловой структуры научного текста и его композиция // Очерки истории науч. стиля рус. лит. языка ХVIII–ХХ вв. Т.П. Ч. 1. – Пермь, 1996; Трошева Т.Б. Формирование рассуждения в процессе развития научного стиля русского литературного языка. XVIII–XX вв. (сопоставительно с другими функциональными разновидностями). – Пермь, 1999.

М.Н. Кожина